Отрывок из футурологического эссе Александра Лазаревича "Генератор желаний"(1986 год) http://technocosm.narod.ru

1.1. С детских лет нам внушали, что материя постоянно развивается от низших форм к высшим: сначала повсюду была только неживая материя, но потом она самоорганизовалась и получилась более высокая форма - жизнь; сначала жизнь была неразумной, но в конце концов в ходе эволюции появился человек; поначалу он одевался в шкуры, но в ходе истории была создана высокоразвитая цивилизация. Создается впечатление, что прогресс неизбежен. Отсюда делается вывод о том, что нам не о чем беспокоиться - цивилизация и дальше будет развиваться сама собой, одаривая нас новыми технологическими чудесами.

1.2. Чтобы понять в чем слабое место подобных рассуждений, достаточно задать себе простой вопрос: какая доля материи переходит из низшей формы в высшую? Ясно, что масса неживой материи во много раз превосходит массу живой: под каждым деревом, возвышающимся над землей на десяток метров, или животным высотой порядка метра, находится уходящий к центру Земли столб расплавленной магмы в несколько тысяч километров глубиной. Вот вам грубая оценка соотношения между живым и неживым на планете Земля, планете считающейся царством жизни! Доля живого уменьшится еще на много порядков, если включить в подсчет массы солнца, планет, всей неживой материи во вселенной. А какая часть живой материи обрела сознание? Эволюция произвела миллионы различных видов животных, из них только один оказался наделен разумом.

1.3. Таким образом, переход на более высокую ступень развития является не правилом, а скорее счастливым исключением из правила. Закон развития материи от низших форм к высшим утверждает лишь, что такие счастливые исключения обязательно должны существовать, но он никоим образом не может гарантировать, что таким "счастливчиком" окажетесь вы, или ваша общественная система, или, наконец ваша цивилизация.

1.4. Прогресс нельзя остановить, но его можно избежать, как это сделали миллионы видов животных, вполне обходящихся в своей жизни без разума. Большинство путей развития материи оканчиваются тупиками, и лишь немногие из них оказываются магистралями, ведущими ко все более высоким формам. Иначе и быть не может: откуда получали бы энергию живые организмы, если бы не существовало гигантского шара неживой раскаленной плазмы - Солнца? Отнюдь не случайно к каждому " возвышенному" мозгу приставлен "низменный" желудок. Высшие формы развиваются из низших, среди низших, и опираясь на низших. Поэтому последние оказываются для первых естественным и необходимым дополнением.

1.5. Но почему все-таки одни поднимаются вверх, другие же стоят на месте? Отличаются ли чем-нибудь первые от вторых, или все решает слепой случай? Чтобы ответить на эти вопросы, разберем пример человека и шимпанзе. И тот и другой произошли от общего обезьяньего предка, жившего десяток миллионов лет назад. Представьте себе два стада обезьян. В первом стаде обезьяны того же самого биологического вида, что и во втором. Однако через 500 тысяч поколений потомки первого стада запускают ракеты в космос, потомки же второго стада продолжают вести почти в точности тот же образ жизни, что и их далекие предки. Почему? Второе стадо приспособилось к окружающей его среде, приспособилось наилучшим возможным образом, так что любое изменение пошло бы ему только во вред. В самом деле, представим себе, что некий шимпанзе вдруг обрел разум и изобрел способ собирать плоды с деревьев в 10 раз быстрее, чем раньше. Внезапно нахлынувшее изобилие привело бы к демографическому взрыву в стаде - если есть еда чтобы прокормить лишние рты, эти лишние рты вскоре обязательно появятся на свет. Все это приведет к тому, что стадо станет потреблять больше плодов, чем производят окружающие джунгли. Обезьяны начнут поедать и те плоды, которые раньше шли "на семена", число плодоносящих деревьев начнет сокращаться. Результат: экологическая катастрофа, голод и гибель "чересчур умного" стада.

1.6. Вмешательство разума нарушило бы информационное равновесие между стадом и окружающей средой. Что такое информационное равновесие? Взаимодействие между любыми двумя системами (в данном случае стадом и средой) всегда можно рассматривать как обмен некоей информацией. До появления "разумного" шимпанзе стадо как бы говорило среде: "мы собираем плоды медленно", на что среда отвечала "новые плоды успевают вырасти, берите и ешьте!". Такой, одной и той же информацией они обменивались испокон веку, и ни в стаде, ни в среде ничего от этого обмена не менялось. Системы находились в информационном равновесии друг с другом. Но вот обезьяны выдали необычную, неканонизированную, информацию: "мы собираем плоды быстрее", а затем: "нас стало больше, и мы жрем больше." Окружающая среда, как гигантский компьютер, переработала эту информацию и выдала ответ: "число плодоносящих деревьев сокращается, подыхайте с голоду!"

1.7 . Однако не следует думать будто нарушение информационного равновесия обязательно ведет к гибели. Если бы наш гипотетический "разумный" шимпанзе был действительно хоть сколько-нибудь разумен, диалог на этом не оборвался бы. Ответом стада среде было бы: "мы обрабатываем землю и сажаем растения сами", на что среда откликнулась бы сначала увеличением урожая, а затеи истощением почвы и новой угрозой голода. Стадо ответило бы изобретением удобрений, а среда...Среда надо полагать тоже не растерялась бы и ответила бы стаду очередным бедствием.

1.8. Игра в обмен нестандартной, неканонизированной информацией могла бы продолжаться сколь угодно долго. Да собственно говоря, такая игра на самом деле началась 10 миллионов лет назад и продолжается и по сей день. Только начало, и ведет ее не стадо шимпанзе - те так и не нарушили информационного равновесия со средой, и потому так и остались обезьянами. Им не нужно было эволюционировать, не нужно было меняться, потому что вокруг них ничего не менялось. Игру ведет другое стадо. То, которое сегодня называет себя Человечеством.

1.9. Сейчас уже трудно сказать, что послужило толчком к началу игры. Одни ученые говорят: внезапное изменение климата. Леса стали гибнуть (неканонизированное сообщение со стороны природной среды) и обезьянам пришлось спуститься с деревьев и научиться ходить на задних лапах, чтобы легче обозревать саванну (нестандартный ответ на это сообщение). Другая точка зрения: обезьяны облучились, живя около природного ядерного реактора (нарушающая равновесие информация со стороны природной среды) (1.9.1 .). Потеряв острые клыки и сильные мышцы в результате мутации, они вынуждены были искать им замену, и нашли ее - в виде камня и палки, взятых в руку.

1.10. Какая бы из гипотез ни была верна, ясно одно: произошло нарушение информационного равновесия между нашими далекими предками и окружавшей их средой. Среда воздействовала на наших предков неожиданным, нестандартным образом и получила такой же неожиданный, нестандартный ответ-воздействие. В свою очередь среда ответила на это воздействие еще более неожиданным образом. Началась эскалация неожиданностей. Бедные обезьяны! Из сравнительно простой, предсказуемой среды они создали для себя среду сложную и предательски непредсказуемую! Жизнь в такой среде потребовала от них стать умнее. Так появился разум . Он не принес им ни безопасности, ни покоя. Напротив, жизнь по старинке, в информационном равновесии со средой, была куда безопаснее и покойнее. Разум же стал тем механизмом, который постоянно нарушает равновесие. Разум принес множество благ, но тут же перечеркнул их неисчислимыми бедами, и если тщательно подсчитать все плюсы и минусы, разум не дает нам никаких преимуществ перед неразумными тварями, кроме одного: разум дает нам шанс стать завтра чуть-чуть разумнее, чем сегодня.

Быть разумным значит все время идти вперед. Равновесие сохраняет лишь тот, кто стоит на месте. Тот, кто идет, должен постоянно терять равновесие. Он как-бы падает вперед, выставляет ногу, чтобы не упасть, снова как-бы падает, опять выставляет ногу... и движется, движется, движется...

1.11. Так движется вперед наша цивилизация,и кажется ничто не может заставить ее остановиться и обрести равновесие. Между тем, жизненный опыт любого из нас говорит, что достигнуть информационного равновесия между почти любыми двумя системами очень просто: для этого часто бывает достаточно регламентировать поток информации по принципу: "не трогай другую систему, и она тебя тоже не тронет".

1.12. Посмотрите на маленького человечка лет четырех-пяти. Недаром его называют "почемучкой". Его информационные отношения с окружающей средой явно неравновесны. Он все время задает окружающему его миру нестандартные вопросы и получает неожиданные ответы. Окрики мамы: "Не лезь туда! Не трогай этого!" еще не способны охладить его экспериментаторский пыл. Впрочем... "Не лезь в приемник, стукнет током!" Если его уже "стукало током", он больше не полезет. Повзрослев, и набравшись житейской премудрости, он в случае поломки приемника не станет допытываться в чем тут дело, а возьмет и отнесет приемник в мастерскую. Вопросы, которые он мог бы еще задать, так и останутся незаданными. Он стал взрослым человеком, а взрослый человек живет в мире черных ящиков, заглядывать внутрь которых не принято. Да и зачем - общество научило его некоторому стандартному набору воздействий на тот или иной "черный ящик" чтобы получать стандартный набор ответов.

Приемник - черный ящик: воздействие - нажать на кнопку; ответ - польется музыка. Мастерская по ремонту - черный ящик: воздействие -сдать неисправную вещь, заплатить деньги; ответ - (в идеале) - получить исправную. Ваш сосед - черный ящик: воздействие - приподнять шляпу и сказать "С добрым утром!"; ответ - он тоже приподнимет шляпу и скажет что-то вроде "Дбрутр!"

1.13. Между тем, кроме стандартных воздействий. может существовать бесчисленное множество нестандартных. Чтобы убедиться в этом в отношении радиоприемника, достаточно бросить взгляд на его схему: в отношении соседа - поговорить с ним хоть раз по душам. Если бы мы умели нарушать информационное равновесие между нами самими и окружающими людьми и вещами, наш ум и наша душа развивались бы так же быстро как и в пятилетнем возрасте - ведь говорят, наш мозг используется только на 10% - место для развития есть. Возможно в этом секрет универсальных гениев - Леонардо да Винчи, Ломоносова - для них не было черных ящиков, они относились ко всему так, как будто все было в принципе доступно их пониманию, надо лишь приложить усилие, чтобы понять. Отказавшись рассматривать этот мир как набор черных ящиков, они оказывались один на один со всей сложностью этого мира, но эта сложность формировала и растила их, и сделала их теми, кем они были.

1.14. Сейчас несметные тысячи людей во всем мире занимаются йогой, трансцендентной медитацией, участвуют в различных группах психологического тренинга в надежде что их сознание каким-то чудесным образом расширится, вырастет, углубится, они вдруг станут другими людьми и им откроются тайны творческого мышления. Все оказывается гораздо проще и вместе с тем труднее. изучите устройство приемника - и Ваше восприятие мира расширится - не настолько, правда, насколько обещает йога, но то, что раньше Вам казалось бессмысленным техническим жаргоном превратится в осмысленный текст. Еще больше расширит Ваше сознание откровенная беседа с другом - Вы не только откроете что-то в нем, но и себя начнете лучше понимать. Но какой же он долгий, трудный и кропотливый, этот путь познания. Куда легче сесть в позу лотоса!

1.1 5. Люди придумали множество эвфемизмов для слова "застой": "устойчивость", "стабильность", "гомеостаз" и т.п., однако как бы благозвучно мы его не называли, застой остается тем, что он есть - прекращением развития, информационным равновесием с предсказуемой средой. Живя в предсказуемой среде легче обеспечить себе безопасность. Но безопасность эта коварна и иллюзорна, ибо все в мире в конце концов меняется, и предсказуемая внешняя среда вдруг неожиданно выдает совершенно непредсказуемую порцию информации на которую не найдется ответа у того, кто сформировался в условиях информационного равновесия. Так, паразитические организмы могут жить лишь пока существуют организмы-хозяева, обеспечивающие для них привычную среду, но если хозяева вымрут, погибнут и паразиты - они слишком узко "специализированы" и не смогут "переквалифицироваться" на другую среду обитания.

1.16. Застой есть плата за призрачную безопасность. С другой стороны, платой за развитие является риск. Тот, кто идет неизведанной дорогой всегда рискует; тот, кто не обжегся, никогда не узнает, что такое боль от ожога. Либо развитие, либо "абсолютная" безопасность. Тот, кто надеется совместить одно с другим, хочет, как говорится, "на елку залезть и штанов не порвать".

1.17. Итак, тот, кто находит себе (или создает для себя) предсказуемую среду обитания, останавливается в своем развитии. Для постоянного развития необходимо постоянное нарушение информационного равновесия между системой и окружающей средой.

1.18. При этом нарушение равновесия может происходить двумя путями. В первом случае сама система пассивна, во внешней среде происходят самопроизвольные изменения. При этом темпы развития системы определяются скоростью процессов во внешней среде, и от самой системы не зависят. Так обычно эволюционируют биологические виды - изменения в окружающей среде (геологические, климатические) заставляют виды развиваться, однако, поскольку скорость геологических и климатических процессов очень мала, то и биологическая эволюция движется медленно (как показывает практика селекционеров, биологические виды в принципе могли бы развиваться в сотни раз быстрее, чем это наблюдается в природе.)

1.19. Во втором случае система активна, т.е. способна сама существенно изменять внешнюю среду. После каждого такого изменения, система оказывается в фактически новой среде, к которой надо заново приспосабливаться. Приспосабливаться - значит искать равновесия, однако полное информационное равновесие не всегда достижимо. Пытаясь найти новое положение равновесия, система часто находит его лишь по некоторым параметрам, нарушая в ходе поисков равновесие по другим. Реагируя на это нарушение, среда снова изменяется. Система опять вынуждена приспосабливаться, что может еще раз вызвать изменения в среде. Так может повторяться бесконечное число раз. В этом случае процесс развития становится самоподдерживающимся. Скорость его не привязана к скорости самопроизвольных процессов во внешней среде, и потому может быть очень большой. Биологов всегда ставила в тупик необычно большая скорость эволюции предков человека. Самоподдерживающийся процесс?

1.20. Но, по-видимому, результатом самоподдерживающегося процесса являемся не только мы сами, но и наша техническая цивилизация. Мы любим жаловаться на то, что техника, решая одну проблему, как правило порождает десяток новых. Но ведь это же необходимейшее условие самоподдерживающегося процесса! Находя равновесие по одному параметру (решая какую-то одну проблему) цивилизация должна нарушать равновесие по другим параметрам, иначе самоподдерживающийся процесс развития заглохнет. Техника перестанет развиваться, если жизнь не будет ставить перед ней все новых и новых задач.

1.21. Не дай нам боже когда-нибудь начать находить решения, которые не порождают новых проблем. Непредсказуемых проблем. Непредсказуемость есть необходимое условие развития. Если Вы играете в шахматы и заранее можете предсказать ответные ходы противника, такая игра не научит вас ничему новому. Она будет способствовать лишь шахматному развитию Вашего партнера (если он играет хуже Вас, Ваши ходы для него неожиданны). Для того, чтобы в ходе игры возникло нечто принципиально новое, не существовавшее прежде ни в Вашей голове, ни в голове Вашего противника, необходима взаимная непредсказуемость ходов противостоящих сторон. Это - общее положение, применимое к любой игре, будь то шахматы, любовь, гонка вооружений, или же взаимодействие природы и общества.

1.22. В случае природы и общества, непредсказуемость для природы действий ее противника обеспечивается тем, что природа лишена сознания, а значит и предвидения (если рассматривать природу отдельно от человека), непредсказуемость же ответных ходов природы для общества - тем, что не все законы природы еще познаны, и, я надеюсь, вряд ли когда-нибудь будут познаны все и до конца.

1.23. Итак, вроде бы получается, что условия для развития и прогресса имелись на всем протяжении истории человечества. Тогда почему история так изобилует тупиковыми формами обществ, обществ, которые не изменялись веками и в конце концов погибали в результате нашествия других народов, сумевших подняться на более высокий уровень развития? Почему до сих пор в джунглях находят племена застрявшие в каменном веке? Почему Египет фараонов или китайская империя могли просуществовать без особых изменений в течение тысячелетий? Почему из огромного числа цивилизаций , существовавших на Земле, одна лишь европейская оказалась на магистральном пути развития, все же остальные в тупике, из которого их вывело только нашествие европейцев? Каким образом все эти народы пришли в состояние информационного равновесия с окружающей средой?

1.24. Ясно, что при наличии сильного военного противника перестать развиваться - опасно. Противник обгонит и разгромит тебя. И китайская империя, и древний Египет начинались с маленьких враждующих царств. Более развитые поглощали отсталых. Но вот все ближайшие противники побеждены и подчинены. Дальше покорять некого, потому что дальше начинаются пустыни, горы, моря и другие естественные препятствия, непреодолимые при тогдашнем уровне техники. Таким образом, многие древние цивилизации оказывались изолированными друг от друга. У них не было противников, кроме окружавшей их природы. Разумеется, такая изоляция не обязательно должна вести к застою. Если для решения возникающих перед обществом проблем использовать технику, то природу можно превратить в достойного противника, способствующего развитию. (Как я уже говорил, при достаточно сильном воздействии техники на природу развитие превращается в самоподдерживающийся процесс.)

1.25. Но вся беда в том, что практически любая проблема, встающая перед обществом, допускает, как правило, два решения: помимо технического решения есть еще и социальное . Если для сооружения пирамиды вам нужно передвинуть огромный камень, то возможны два подхода. Первый - задуматься о том, как из палки сделать рычаг; Второй - задуматься о том, где раздобыть столько рабов, чтобы они и без рычага все смогли передвинуть. Первый путь - технический, второй - социальный. На первом пути мы вступаем в диалог с природой. Диалог с непредсказуемыми ответами. На втором - мы пытаемся так изменить социальное поведение людей, чтобы добиться от них максимальной предсказуемости. Диалогом тут и не пахнет: раб не обсуждает приказ, он исполняет его.

Причем дело даже и не в рабах в узком смысле этого слова. Так называемые "свободные" крестьяне и ремесленники тоже могут быть вполне предсказуемыми автоматами, если их воспитать соответствующим образом и тщательно регламентировать их поведение огромным количеством законов, обычаев и запретов. В самый устойчивый период в истории Египта рабов в нем было не так уж и много, но зато религиозная и светская бюрократии позаботились о том, чтобы каждый день каждого жителя страны был расписан чуть ли не по минутам на всю жизнь вперед. Общество действовало как четко отлаженный часовой механизм.

1.26. Но часовой механизм может действовать лишь при условии, что каждый винтик, каждая шестеренка постоянны и неизменны. Если какая-нибудь из шестеренок начнет вдруг самопроизвольно менять свою форму или количество зубцов, весь часовой механизм сразу остановится. Тщательно организованное и распланированное общество может нормально функционировать лишь когда поведение его граждан так же предсказуемо, как поведение шестеренок в отлаженных часах. Поэтому гражданина такого общества с детства приучают смотреть на мир как на систему из "черных ящиков" с заранее определенными наборами стандартных воздействий и предсказуемых ответов, и он и конце концов и сам становится одним из "черных ящиков", шестеренкой "идеального" общества. Такой человек со стандартным поведением неспособен нарушить равновесие с природой.

1.27. Почему же некоторые общества предпочитают социальное решение проблем техническому? Возможно, дело в том, что покорив всех противников и подойдя к географическим преградам, непреодолимым при имеющемся уровне техники, общество вдруг замечает, что природные ресурсы в таком замкнутом регионе ограничены. Отсюда возникает необходимость в тщательном планировании потребления. Но в выполнении планов можно быть уверенным лишь когда их исполнители надежны и предсказуемы. И начинается штамповка "винтиков" и "шестеренок". Ну а когда их наштамповано достаточное количество, любую проблему оказывается возможным решить социальным путем. Более того, этот путь постепенно становится единственно возможным: во-первых, для технического решения проблем необходима самостоятельность мышления, а подобное качество ума "винтику" строго противопоказано, во-вторых, развитие новой техники требует экспериментов, требует права на ошибку чреватую большим расточительством, а у распланированного общества излишков нет. Таким образом единственный путь к спасению от ограниченности ресурсов - создание новой техники, способное преодолеть географические преграды - оказывается перерезан. Общество попадает в ловушку , выбраться из которой самостоятельно оно уже не сможет. Начинается застой.

1.28. Этому застою могут положить конец только пришельцы с другой стороны географических преград. Там, за горами, морями и пустынями народы все еще борются друг с другом и изобретают новую технику чтобы обойти конкурента. И эта новая техника превращает непреодолимые ранее преграды в преодолимые, и пришельцы в конце концов приходят.

1.29. Людям, воспитанным на традиционной исторической науке, кажется странным , что "цивилизованные" египтяне, живущие при "прогрессивном" рабовладельческом строе не знали железа, в то время как "дикие" первобытнообщинные племена по другую сторону морей и пустынь давно уже сражались между собой железными мечами. Эти люди не понимают, что низкая социальная организация - это одновременно и условие, и следствие быстрого технического прогресса : когда нет социального решения проблем , легче искать решение техническое , когда есть техническое, социальное не нужно.

1.30. Пришельцы с другой стороны географических барьеров либо подчиняют себе народы, застрявшие в ловушке застоя (испанские конкистадоры в Америке), либо заставляют вернуться на путь технического развития (феодальная Япония под угрозой порабощения Западом).

1.31. Так или иначе все больше народов втягивается в русло технической цивилизации и географические границы ее непрерывно расширяются. По мере этого расширения цивилизация периодически наталкивается на географические преграды, и если при имеющемся уровне техники она не способна их преодолеть, возникает угроза застоя.

1.32. Так называемое "мрачное средневековье" во многом вызвано тем, что античный мир в результате долгого роста достиг рубежей по тому времени непреодолимых - на севере полярные льды, на юге пустыня Сахара, на востоке степи, населенные воинственными кочевниками, и, наконец, на западе Атлантический океан. Цивилизация оказалась перед тем, что я называю " барьером роста ". В данном случае - межконтинентальным барьером роста . Лишь когда каравеллы Колумба взяли барьер разделявший континенты, начался новый период бурного роста, Эпоха Возрождения, а за ней и Промышленная революция.

1.33. Но к концу 19-го века рост снова начал замедляться. Не объясняется ли это тем, что к тому моменту цивилизация уже охватила всю планету и таким образом подошла к новому барьеру роста - межпланетному . Замкнутым регионом, границы которого непреодолимы при имеющемся уровне техники, стала вся планета Земля. Обычно заминку в росте, происшедшую на рубеже веков, объясняют расцветом монополий - главных тормозов прогресса. Не стану с этим спорить. Однако спрошу: а чем вызвано появление монополий? - Ах, законом централизации производства? Согласен. Но я считаю, что этот закон порожден нехваткой ресурсов, и поэтому особенно заметно проявляется в "предбарьерные" эпохи . Когда ресурсы земли оказались почти полностью распределены между несколькими странами и даже начались попытки их передела, стало выгодно решать проблемы конкурентной борьбы не техническим путем (улучшение качества товаров), а социальным , путем манипуляции психологией потребителя. Условия нехватки ресурсов формируют особый тип потребителя, готового покупать вещи, лишенные всякой индивидуальности, лишь бы они были не хуже чем у соседей. Открывается путь к массовому производству стандартных товаров, а стандартизация делает выгодной централизацию производства.

1.34. Поясню это на простейшем примере. Возьмем любой товар. Ну, скажем, башмаки. Когда-то каждый башмак был сугубо индивидуален - сапожник делал его с учетом формы ступни заказчика. Но вот, из-за ограниченности ресурсов стоимость жизни повысилась, и потребителям пришлось затянуть пояса. Теперь они готовы мириться с обувью пусть и худшего качества, но более дешевой. Более дешевой за счет чего? На чем можно сэкономить при производстве? В первую очередь на индивидуальности, на сборе информации о конкретном заказчике. Если производитель совершенно произвольно решил, что существуют ноги 41-го и 42-го размеров, но не существует ног с размером 41 и 3/4, и люди с этим смирились, значит не нужно более тратить время на снятие мерок и примерки. Мастеру не нужно больше встречаться с заказчиком, и поэтому мастерская теперь не обязательно должна находиться неподалеку от дома заказчика - можно собрать мастеров со всей страны в одном помещении. Помимо экономии на аренде мастерских, это еще открывает возможность разделения труда. Но самое главное, становится возможным применение машин, даже таких "безмозглых" машин, какие имелись в конце прошлого века. Машины того времени не могли быстро и часто переналаживаться, и потому их нельзя было использовать для выполнения индивидуальных заказов, а только в массовом производстве стандартных товаров. Если на машину, которая штампует подметки для обуви поставить штамп 41-го размера, она наштампует десятки тысяч подметок 41-го размера прежде чем штамп износится. Такие подметки очень дешевы по сравнению с вырезанными вручную, и причина этой дешевизны в том, что все они одинаковы, все несут одну и ту же информацию о некоей идеализированной ступне 41-го размера возможно никогда и не существовавшей в природе. Эту информацию передал машине тот рабочий, который вырезал штамп из металла. Вырезать штамп из металла трудно, гораздо труднее, чем просто взять и вырезать подметку вручную, и потому применение машин для изготовления индивидуальных заказов было невыгодно. Однако в массовом производстве штамп вырезают только один раз, так что стоимость его раскладывается на десятки тысяч одинаковых продуктов. При этом чем больше подметок одного размера отштампует один штамп, тем на большее число товаров разложится стоимость информации, тем они будут дешевле.

1.35. При таких (и только при таких) условиях становится выгодной централизация производства. Централизация производства требовала концентрации капиталов, а концентрация капиталов вела к господству монополий. Монополии получили возможность воспитывать нужного им потребителя при помощи рекламы, и таким образом закрепили то положение, когда покупатели согласны покупать обезличенные товары. Для целей такого воспитания была создана даже новая эстетика: если раньше красивыми считались сложные формы и линии обладающие некоторой неправильностью, придающей им жизненность, то в начале 20-го века красивыми стали считаться вещи геометрически правильных, "машинных", форм. Только в рамках такой эстетики продукция массового производства могла показаться красивее и лучше сделанной вручную ("не важно, что ботинки фабричного производства жмут, важно что на них строчка машинная, ровная, с одинаковыми интервалами! Красота!")

1.36. Вот так в начале 20-го века разворачивался старый как мир сценарий застоя: цивилизация вставшая перед межпланетным барьером , почувствовав нехватку ресурсов, начала идти по пути социального решения проблем . Но в отличие от предыдущей, средневековой предбарьерной эпохи , основная роль в штамповке "винтиков" и "шестеренок" принадлежала уже не церкви, а монополиям.

1.37. Иногда рекламу причисляют к непроизводительным расходам. На мой взгляд это не верно. Обработка покупателя рекламой - это завершающий этап массового производства: изготовление стандартного потребителя стандартной продукции. Без этого этапа массовое производство было бы попросту невозможно - разные люди имеют разные потребности, а серийное производство способно удовлетворить лишь потребности одинаковые.

1.38. Впрочем реклама - не самый главный способ подавления в людях индивидуальности. Сам массовый способ производства, с его монотонностью и расчленением труда на операции простые до бессмысленности, превращает рабочего в механический придаток машины, делает его "черным ящиком" со стандартным набором реакций на ограниченный набор стимулов.

Только массовое производство делает возможным и выгодным разделение труда на элементарные операции. Когда во всех изготовляемых вещах заложена одна и та же информация, рабочему уже не нужно держать эту информацию в своей голове, он вообще может не понимать, что он делает, ибо неизменная информация может быть легко заложена в саму структуру конвейера.

Разделение труда требует жесткой дисциплины, и вот уже люди просыпаются не тогда, когда они выспались, а когда прозвенит будильник, обедают не тогда, когда им хочется есть, а когда конвейер останавливается на обеденный перерыв.

Массовый способ производства превратил людей в автоматов, которые бездумно производят и бездумно потребляют произведенное. Стремление к индивидуальности и свободе в таких людях придавлено, но еще живо, и потому они завидуют тем, кто осмелился быть индивидуальным. А от зависти недалеко и до ненависти к тому, кто не такой как все. Люди-автоматы стали главной опорой тоталитаризма - этого бича 20-го века.

1.39. Казалось бы, в начале этого века человечество окончательно угодило в ловушку застоя, и вытащить его оттуда было некому: как выяснилось позже, мы - единственные разумные существа в Солнечной системе, а возможно даже и в Галактике. Но спасение все же пришло - не снаружи, а изнутри. Человечество раскололось на два лагеря, и таким образом появились два противника, взаимно способствующих развитию друг друга.

1.40. Вторая мировая война в основном была порождена противостоянием капитализма и коммунизма, и именно вторая мировая война послужила толчком к началу научно-технической революции.

1.41. Технический прогресс возможен лишь тогда, когда постоянно возникают принципиально новые общественные потребности. Но тоталитарное общество не способно порождать новые потребности - они требуют перестройки отлаженной системы производства, что невыгодно монополии, стоящей во главе такого общества. Всеми доступными способами монополия стремиться сохранить в неизменном виде потребности людей. И с людьми-автоматами, воспитанными системой массового производства это не так уж трудно сделать.

1.42. В этих условиях война становится чуть ли не единственным источником новых потребностей. Если противник непримирим, и нельзя разрешить противоречия путем переговоров (т.е. социальным путем ), единственный остающийся путь - технический . В войне побеждает тот, кто обладает более совершенной техникой. В поединке между истребителем и зенитной установкой побеждает тот, кто быстрее перерабатывает информацию - и вот для управления зенитной установкой создается первая в истории ЭВМ. Не будь гонки вооружений никто никогда не вложил бы таких огромных средств в исследования по атомной энергии и разработку ракетной техники - и не было бы сегодня ни атомных электростанций, ни спутников связи. Не было бы сегодня и полупроводниковой техники - изобретенные в конце 40-х годов транзисторы были невероятно дороги. Ни одна компания, изготовлявшая бытовые радиоприемники, не могла заинтересоваться ими, и мы бы до сих пор слушали бы ламповые радиоприемники, и не знали бы что такое электронные часы, бытовой видеомагнитофон, персональный компьютер, если бы транзистором не заинтересовались военные. Транзистор позволял уменьшить вес бортовой системы управления ракеты, а ведь каждый лишний грамм на борту означает дополнительные килограммы дорогого топлива, и потому применение транзисторов в этом конкретном случае оказывалось выгодным. Благодаря военным, промышленность получила заказ на большую партию полупроводников, и только в результате этого заказа появилась общественная потребность в изобретении дешевого способа очистки кремния - главного сырья для транзисторов. Такое изобретение вскоре было сделано, в результате транзисторы стали дешевле ламп, и это открыло транзисторам путь в бытовую технику.

1.43. Как видно из этого примера, военные способствуют прогрессу не столько тем, что вкладывают деньги в исследования и разработки. Куда важнее то, что они вкладывают деньги в производство вещей, производить которые, с точки зрения мирных потребностей, не имеет смысла, ибо они очень дороги. И только когда производство таких вещей уже развернуто (но никак не раньше), возникает общественная потребность усовершенствовать технологию их производства. Цена на эти вещи снижается и становится возможным их мирное применение. Так было в истории уже не раз. В качестве еще одного примера можно взять пароход. В начале прошлого века любой владелец торгового флота, перешедший с парусника на пароход, моментально бы "вылетел а трубу", потому что первые модели пароходов двигались очень медленно и пожирали уйму топлива. Правда у них было одно преимущество перед парусником - они могли двигаться в безветренную погоду, но при больших расстояниях перевозок это не имело значения - парусник обгонит пароход когда снова подует ветер. Единственный случай, когда независимость от ветра действительно имеет большое значение - это морское сражение. Если ваш противник потерял способность маневрировать, а вы - нет, исход сражения предрешен в вашу пользу! И между державами началось соревнование по созданию все более скоростных пароходов.

1.44. Усовершенствование пароходов стало возможным только потому, что они уже существовали "в металле", и имелся опыт их эксплуатации, подсказывавший пути их усовершенствования. Создать образец принципиально новой техники, который сразу же мог бы конкурировать с уже имеющейся, зачастую невозможно. Большинство изобретений проходят через стадию "гадкого утенка", когда они пожирают массу ресурсов, давая поначалу весьма скромные результаты. В условиях ограниченности ресурсов единственным оправданием такой расточительности может быть лишь существование непримиримого военного противника - на войне важнее выжить чем сэкономить. Только наличие непримиримого врага может оправдать огромные затраты на разработку и совершенствование военно-космической техники в то время, когда полмиллиарда людей на Земле умирают от голода. Но как не прискорбно это сознавать, безумие и жестокость гонки вооружении по странной прихоти судьбы, могут способствовать будущему процветанию человечества, открыв для него изобилие космических ресурсов, и очень может быть, что эти полмиллиарда голодают не зря, а во имя благосостояния своих правнуков. Если же переключить средства с разработки космической техники на благоустройство жизни людей прямо сейчас, то эта техника рискует никогда не превратиться из "гадкого утенка" в "прекрасного лебедя", и человечество навсегда окажется запертым на Земле. Преодоление межпланетного барьера роста требует больших затрат ресурсов, и когда все ресурсы Земли будут окончательно распределены на земные нужды, ловушка захлопнется бесповоротно.

1.45. Не означает ли только что сказанное, что гонка вооружений - это единственный способ избежать ловушки ? Неужели только страх перед другим человеком может заставить человека преодолеть межпланетный барьер ? Вовсе нет! Достойным противником человека, способствующим его развитию, не обязательно должен быть другой человек. Им может быть природа ! Но к сожалению идея о том, что Человек и Природа - противники, сейчас явно не в моде. В 20-том веке человечество впервые почувствовало, что ресурсы Земли конечны. Из этого можно было бы сделать вывод, что в поисках новых ресурсов пора выходить за пределы Земли, однако так называемые "зеленые"и прочие экологические движения предпочли сделать прямо противоположный вывод - по их мнению мы должны ограничиться тем, что у нас есть, и сесть на режим жесткой экономии. Но экономия ресурсов невозможна без "примирения" человека с природой. Так нехватка ресурсов порождает идеологию, которая закрепляет эту нехватку. Такая идеология обречена на успех у широкой публики, ибо она апеллирует к трусости и лени - ведь развитие всегда сопряжено с риском, застой же дает иллюзию безопасности. Такая идеология опаснее гонки вооружений - последняя хоть дает надежду, что если мы все чудом не подорвемся на своих бомбах, то перед нами в конце концов откроются безграничные богатства Космоса, которые навсегда избавят человечество от нищеты, и от уродства духа, нищетою порождаемого. Что же касается идеологии смирения и экономии, то она безнадежна. Это дорога в тупик.

1.46. Опасность тем более велика, что в последнее время широко распространилось мнение, будто прогресс возможен и в условиях ограниченных ресурсов, за счет применения ресурсосберегающих технологий и потому, мол, космос нам но нужен. Появился даже хлесткий лозунг "Экономия - новый ресурс!" Но ведь это - ограниченный ресурс! Невозможно сэкономить больше электроэнергии, чем ее вырабатывают электростанции. Ограниченность ресурсов раньше или позже заставит нас ограничить наши потребности. Уже сегодня мы слышим рассуждения о том, что потребности должны быть "разумными" (читай " умеренными"). В представлении авторов подобных рассуждений, человек будущего - это некий ангел смирения, подавивший в себе все желания, выходящие за рамки его ограниченных возможностей Ему не нужен технический прогресс , поскольку у него есть все, о чем он смеет мечтать. Прогресс, с точки зрения этих авторов, состоит в повышении сознательности, то есть в укрощении своих "неразумных" желаний. Но является ли такой прогресс тем прогрессом, о котором, пусть хотя бы и не сознаваясь себе в этом, мечтает всякий нормальный человек?

Г л а в а 2. Человек будущего: ангел смирения или генератор желаний?

2.1. Так чего же мы хотим, когда говорим, что хотим прогресса? О чем мы мечтаем? Какие видения проносятся в нашей голове при словах "светлое будущее"?

Для нас, поколения выращенного на научной фантастике, будущее - это некий удивительный мир, страна чудес, где каждый миг ярок и волнующ, и полон изумительных возможностей. Да, это мир, в котором невозможное - возможно!

И такие представления - не пустая фантазия, путающая желаемое с действительным. Мы всего лишь мысленно продолжаем историю техники, выводим ее будущее из ее прошлого. Мы можем попытаться представить себя на месте человека начала 19-го века, попавшего вдруг в наше время. Ведь он действительно очутился бы в стране чудес, где люди за считанные часы переносятся с континента на континент, видят то, что происходит в этот миг во всех концах земного шара, и смотрят картины, на которых оживают люди, умершие десятки лет назад... Перечень чудес может быть очень длинным. Технический прогресс за последние полтораста лет сделал возможным огромное количество вещей, которые всегда считались невозможными, и если он продлится, самые смелые ожидания раньше или позже будут превзойдены. Если только его не остановят...

2.2. Итак, прогресс - это увеличение числа возможностей. Если принять такое определение прогресса, то станет ясно, что в условиях ограниченности ресурсов прогресс раньше или позже должен остановиться: границы наших возможностей определяются имеющимися в нашем распоряжении ресурсами. Никакие ресурсосберегающие технологии не могут отменить законов физики, например закона сохранения энергии, из которого следует что невозможно поднять над землей на один метр груз в один ньютон, затратив при этом менее одного джоуля энергии. Ресурсосберегающая технология может лишь устранить трение в подъемнике, и таким образом приблизить нас к теоретическому пределу в один джоуль, но перейти через этот предел невозможно - хотите поднимать больше и выше - ищите новые источники энергии. Выбирая путь энергосбережения, мы заранее ограничиваем наши возможности.

2.3. Конечно, можно поспорить с этим утверждением, сказав, что мы можем найти массу новых, неизвестных возможностей, и даже если наша возможность поднимать грузы и останется навсегда ограниченной, общее число возможностей все равно возрастет. Но смогут ли появиться такие возможности, если человечество не сможет выделять больших ресурсов на научные и технические эксперименты? Вся предыдущая история науки показывает, что по мере проникновения в неизведанное, стоимость экспериментов возрастает (сравните хотя бы стоимость приборов, которыми пользовался Галилей с современными ускорителями заряженных частиц и научными космическими станциями).

2.4. И на это, возможно, кто-то возразит, указав на компьютер. Вычислительная машина может почти бесплатно моделировать эксперименты, которые, будь они проведены в натуре, потребовали бы огромных затрат ресурсов. Однако не стоит слишком обольщаться по поводу того, что эксперимент, проведенный над математической моделью вместо природы, обошелся нам так дешево. Дешевка и есть дешевка: мы не вступали в диалог с природой, а лишь немного пожонглировали ее ответами из старых диалогов, составив из них модель и прогнав ее на ЭВМ. И ЭВМ указала нам на те возможности, которые изначально были заложены в эти ответы, но которые мы, по своему скудоумию, проглядели. Эксперименты на ЭВМ не открывают ничего принципиально нового, они лишь обращают наше внимание на то, что мы не заметили в старом. Прогресс техники, основанный только на экспериментах с математическими моделями, не является прогрессом с точки зрения вышеприведенного определения (2.2.), ибо не открывает принципиально новых возможностей. Например, пусть в результате экспериментов с математической моделью была найдена новая, более эффективная форма крыла самолета. Тот факт, что удалось построить адекватную математическую модель, дающую правильный ответ, означает что вся необходимая информация уже была получена в старых натурных экспериментах, и новые натурные эксперименты были бы в этом смысле избыточны. Но те первые эксперименты в аэродинамической трубе, на основании которых была построена математическая модель были абсолютно необходимы.

2.5. ЭВМ - всего лишь эффективный пресс для выжимания соков из плодов знания. В докомпьютерную эпоху, когда мы занимались выжиманием соков вручную, мы делали это неэффективно, и большая часть сока оставалась в мякоти, которую мы выбрасывали. Теперь, когда у нас появился мощный пресс, мы вторично пропускаем через него ту же мякоть и снова получаем сок, хотя новых плодов и не собирали. Кое у кого это породило опасную иллюзию, что будто бы сбором плодов можно вообще не заниматься и вечно жить за счет дожимания сока из отбросов.

2.6. Стремление получать информацию чисто логическим, теоретическим путем, без прямого обращения к природе, является характерным признаком предбарьерной эпохи - вспомните хотя бы средневековых схоластов. Это стремление порождено ограниченностью ресурсов, не позволяющей проводить широкомасштабные эксперименты и оно само способствует увековечиванию этой ограниченности. Преувеличение значения математики, и вообще теоретического мышления, также порождено нехваткой ресурсов. Когда нам чаще всего бывает нужна математика? Когда чего-нибудь не хватает и мы решили это "что-нибудь" сэкономить. Траекторию полета ракеты и режим работы ее двигателей приходится точно рассчитывать только потому, что в баках нет излишков топлива и его надо тщательно экономить. С другой стороны, водителю автомобиля нет нужды просчитывать свой путь на компьютере. Он может довольно далеко отклоняться от намеченного пути и вправо и влево, и все равно достигнет цели - объем топливного бака автомобиля позволяет производить непредвиденные маневры.

2.7. Люди чье мышление сформировалось в эпоху ограниченности ресурсов конечно скажут, что подобное растранжиривание топлива - сущее безобразие, и что на автомобиль надо поставить компьютер для расчета наиболее экономной траектории с наименьшим расходом топлива и минимальным ущербом для окружающей среды. Я сам когда-то был одним из этих людей, и мне стоило большого труда понять, что "транжира" автомобиль обладает одним огромным преимуществом перед "экономисткой" ракетой: водитель автомобиля имеет гораздо большую свободу действий по сравнению с космонавтом, который, фактически, отдал компьютеру право управлять ракетой. Я понял, что только изобилие ресурсов способно дать человеку настоящую свободу, и что только свобода является истинной целью человеческого существования: свобода от голода, свобода от болезней, свобода от страха, свобода мечтать, и свобода осуществлять свои мечты. Это - цель, а все остальное лишь средства к ее достижению.

2.8. Экономить - значит во многом ограничивать свою свободу, и потому экономия допустима лишь в качестве временной меры, принимаемой в надежде достичь большей свободы в будущем. В качестве долговременной политики экономия совершенно неприемлема. Тот, кто экономит, рискует навсегда смириться со своей бедностью - использование экономии в качестве "нового ресурса" ослабляет стимул к поискам действительно новых, неограниченных источников ресурсов.

2.9. Только изобилие ресурсов может дать человечеству полную свободу, а изобилия ресурсов можно добиться, лишь преодолев межпланетный барьер роста. Никакие будущие достижения науки не отменят необходимости взаимодействовать с космосом. Например, если ученым даже и удастся овладеть управляемым термоядерным синтезом, мы не сможем использовать этот новый источник энергии на полную мощность, не преодолев космического барьера. Дело в том, что вся энергия после использования превращается в тепло, и с этой точки зрения сегодняшний уровень потребления энергии на Земле - предельный: если его увеличить, произойдет таяние полярных льдов, подъем уровня океана, изменение климата, одним словом - экологическая катастрофа. Выходит, что на Земле термоядерный реактор можно использовать лишь в пределах имеющегося уровня потребления энергии. Все те наши потребности и фантазии, которые сегодня являются нереальными по причине их высокой энергоемкости, так и останутся нереальными, если мы не найдем способа выбрасывать излишек тепла в космос, а это уже означает взаимодействие с ним, т.е. преодоление межпланетного барьера роста.

* * * 2.10. Итак, цивилизация ХХ-го века - это цивилизация стоящая перед межпланетным барьером. Вот в чем ее суть, вот где глубинные корни особенностей ее экономического и политического устройства, ее идеологических и художественных течений.

2.11. История ХХ-го века распадается на две внешне очень непохожие эпохи - до научно-технической революции и после. Если первый период был периодом безраздельного властвования стандарта и централизма, второй период, казалось бы, несет надежду на возвращение индивидуальности вещам и людям.

2.12. В самом деле, после того как социальные завоевания социализма подхлестнули борьбу трудящихся на Западе за повышение уровня жизни, рабочая сила стала стоить так дорого, что сделалось экономически выгодным создание и широкое применение промышленных роботов. В соединении с другим продуктом противостояния двух лагерей - компьютером - робот может сам собирать информацию о заказчике и передавать ее изготовляемому предмету. Причем стоимость процессов сбора и передачи информации в результате автоматизации этих процессов, будет совершенно ничтожной. Поясню это снова на примере обуви (2.12.1) (читатель может сам распространить этот пример на любой другой товар). Представьте, что Вы пришли в обувной магазин 21-го века. На экране дисплея Вы выбираете цвет и модель (а может быть, создаете свою модель из предлагаемых элементов) и вводите эти данные в компьютер. Затем вставляете ногу в сканирующее устройство, которое мгновенно определяет форму ступни и по проводам передает эту информацию в соседнюю комнату, где вместо длинной конвейерной линии прошлых времен стоит один единственный универсальный робот, способный выполнять любые операции любым инструментом быстрее самого высококвалифицированного рабочего. Через одну-две минуты Вам приносят Ваши ботинки. Они нигде не жмут и их не надо разнашивать. При этом стоимость их почти не отличается от стоимости ботинок произведенных массовым способом. Возможно, они даже дешевле: в их стоимость не входит стоимость хранения на складе готовой продукции и ее транспортировки. (2.12.2)

2.13. Широкое применение роботов может сделать невыгодным массовое, централизованное производство. Оно может освободить человека от механической работы, раскрепостить его творческие силы. Но возвращение индивидуальности вещам и людям не обязательно будет означать что силы мешающие преодолению информационного равновесия перестали действовать. Они никуда не денутся, покуда барьер роста не преодолен, покуда мы ограничены в ресурсах. Они лишь изменят свою форму: перейдут из внешнего мира в наш внутренний мир, сделаются менее заметными и потому более опасными. Как и все предыдущие предбарьерные эпохи, наша эпоха порождает человека с особой психологией - психологией умеренности и смирения, ограничения своих материальных потребностей.

Вспомним христианское смирение и аскетизм средневековой Европы, стоявшей тогда перед межконтинентальным барьером. Или же вспомним йогу - философию уводящую человека от взаимодействия со средой, а значить и подменяющую развитие простым перебором возможностей изначально заложенных в человеческой психике. Такая интравертированная философия не случайно родилась в стране, которую смогло вывести из застоя лишь нашествие чужеземцев. Также не случайна популярность этой философии в нашей, стоящей на грани застоя, цивилизации.

2.14. Однако главным механизмом создания психологии умеренности стали в ХХ веке все же не религии, заимствованные у застойных обществ прошлого, а новые, характерные для нашего времени явления общественного сознания (2.14.1). Назовем их "сознательность" и "реализм". В основе их - обожествление науки, приписывание ей сверхъестественного всезнания и всепредвидения, слепая вера в абсолютную правильность любой рекомендации, исходящей от жрецов науки. Такая рекомендация воспринимается уже не как рекомендация, а как приказ. Слушаться этих приказов означает проявлять "реализм"; воспитать в себе привычку бездумно следовать им значит стать "сознательным". Люди далекие от науки (а таких большинство) чаще всего не понимают, что абсолютных рекомендаций не существует. И дело даже не в том, что научные знания ограничены. Любая рекомендация относительна уже хотя бы потому, что она основана на очень и очень многих предположениях, порою и не осознаваемых теми, кто готовит рекомендацию. Например, кто-то может подсчитать сколько людей будет на земном шаре через 50 лет, подсчитать сколько народу сможет прокормить наша планета, увидеть, что начнется голод, и на основе этих расчетов дать рекомендацию снизить рождаемость. Расчеты могут быть совершенно правильными и есть смысл следовать этой рекомендации, если... если люди не откроют новых способов получения пищи, если у них не будет возможности переселиться в космос, если... да мало ли какие могут быть "если", о которых даже не подозреваем ни мы, ни составитель рекомендации.

2.15. Любая рекомендация неизбежно отражает представления ее автора о том, чего люди хотят и чего они не хотят, что им доступно и что им недоступно. Но поскольку люди верят в эту рекомендацию и следуют ей, она на самом деле начинает предопределять их желания и возможности. Например, если люди последуют рекомендации снизить рождаемость, то им вполне может хватить пищи, производимой обычным способом, не возникнет потребности в новых способах, и как следствие, новые способы получения пищи не будут изобретены. Так авторы рекомендаций ограничивают наши будущие возможности. Это ограничение происходит от того, что открытие новых, непредвиденных возможностей невозможно предвидеть (по определению) и авторы рекомендаций исходят из наших сегодняшних возможностей, а мы все, следуя этим рекомендациям, этот сегодняшний уровень увековечиваем.

2.16. Вам наверняка знакома такая фраза: "осуществление этого проекта привело бы к непредсказуемым последствиям". Она все чаще мелькает на страницах газет, в радио и телепередачах, по поводу самых разных проектов и означает она только одно: проекту выносится смертный приговор. Нам уже вдолбили в голову, что непредсказуемость - это очень плохо и ее надо всячески избегать. Мы как будто забыли, что для первобытного человека почти все, что его окружало было непредсказуемо, и если бы он следовал нашей философии, современная цивилизация никогда не была бы создана, ибо сделать непредсказуемое предсказуемым (то есть познать его законы) можно лишь экспериментируя с ним. Да, результаты эксперимента в новой, неизведанной области знаний непредсказуемы, и потому очень опасны. Но если бы они были предсказуемы, не было бы надобности в эксперименте.

2.17. Конечно, первобытному человеку вольготно было экспериментировать - он рисковал меньшим, чем мы. В крайнем случае, в ходе своих экспериментов по добыванию огня, он мог спалить лес, в котором он жил. Но тогда ничто не мешало ему переселиться в соседний лес. Мы же рискуем уничтожить всю планету, в то время как средств переселиться на соседнюю у нас пока нет. Но из этого вовсе не следует, что мы должны навсегда отказаться от экспериментов. Из этого следует, что мы должны создавать средства преодоления межпланетного барьера - не для того, разумеется, чтобы погубить Землю и переселиться на другую планету, но для того, чтобы перенести наши эксперименты в "соседний лес", т.е. в космос, и таким образом сохранить Землю, не пожертвовав для этого техническим прогрессом.

2.18. Но развивать технику можно лишь при наличии желания ее развивать. Конечно, захотеть - еще не означает смочь, но для того чтобы смочь, нужно, как минимум, захотеть. Философия смирения, порожденная предбарьерной эпохой наносит удар именно по нашим желаниям. Так называемый "реализм" учит нас, что нельзя желать невозможного. Опасность подобного "реализма" состоит в том, что если все поверят в то, что "невозможное" невозможно, оно и в самом деле сделается невозможным. Простой пример из прошлого: когда-то считалось, что человек никогда не сможет летать, или видеть в темноте. Разве были бы у нас сегодня самолеты и приборы ночного видения, если бы все, в том числе и изобретатели, верили в невозможность этого.

2.19. Впрочем, для того, чтобы невозможное навсегда осталось невозможным, необязательно, чтобы в невозможность верили все - достаточно чтобы верило большинство. Изобретатели - люди, которые желают невозможного, и не верят в его невозможность - всегда были, есть и будут. Но сумеют ли они сделать невозможное возможным во многом зависит от того, будет ли ощущаться общественная потребность в этом. Иными словами - будут ли достаточно много людей желать невозможного. <...>